«Но несмотря на то, что зло бюрократической системы изжито не будет, есть надежда. Надежда на то, что именно оно, это зло, дошедшее до очевидного предела, сквозь две тысячи лет уклонений в патологический ветхозаветно-византийско-римско-совковый компот, откроет чадам Церкви глаза на «голого короля». Провал всех «прогрессивных» надежд: соборность, миссионерство, возрождение и проч., оставляет нас посреди пустыни, из которой вывести может только Господь. Колосс псевдохристанской цивилизации рушится. И слава Богу. … Именно в разрушении мифа есть шанс вернуться к подлинности жизни во Христе.»
«Христос мегаструктур не создавал. Сколько было апостолов? Двенадцать. Ну, с женами, допустим, двадцать. Так ведь только обычная семья — уже двадцать человек. Хорошо, а более широкий круг? — кто не был непосредственно с Иисусом, а встречался периодически? Семьдесят. Но если собрать тех, которые желали бы быть не только нашими хорошими знакомыми, но и сомолитвенниками — тоже человек семьдесят. Чем это не церковь?»
«Какой смысл — если препирательства или демонстрации себя не самоцель — дискутировать, не договорившись о терминах? Вот «фундаменталисты» — это кто? Что за «единую систему» они исповедуют? Догматические универсалии христианства? — так и «либералы», если они в Церкви, не чужды того. … «Уставопоклонники»? — так и уставы сами весьма изменчивы, вплоть до волюнтаризма «аще изволит настоятель». Да и многие ли фундаменталисты следуют уставам буквально, даже с поправкой на «аще изволит»? Скорее этим «грешат» эстеты-интеллектуалы. Следующие Преданию в целом? — ау, его же в фиксированном, кодифицированном виде не существует. Традиции? — очевидность полифонии здесь и обсуждать смешно; ярчайший пример — дистанция между греческой и русской традициями, вылившаяся в раскол. Ревнители канонического права? — а как же дохтора и пр.? Постановлений соборов? — каких, вселенских? — так это малая часть соборного наследия. Поместных? — а как фундаменталисты относятся к буквальному следованию решениям Собора 1917–1918 гг.?»
«Боюсь, ты так и не прочувствовал мою идею о крахе. Ведь самое очевидное ее проявление есть ситуация, в которой уходит человек, более всего нужный в данный момент (но, конечно, и по-другому тоже бывает). Примеров не счесть, и именно это есть отрезание пуповины мира сего не только для уходящих, но и для остающихся. А о каком еще крахе в моем случае можно было бы говорить? — все милостью Божией наиблагополучнейше. Да и вопрос моего отношения к смерти… Я вовсе не тороплю ее, на все воля Божия, в т. ч. возможны и «осьмдесят лет», и «в эту ночь заберу душу твою». Я только учусь принимать ее перспективу как нормальную данность и трезво оценивать связанные с ней вероятности.»
«Да, ремарка к теме «по поводу краха в конце я как раз частенько думать стал». Я вовсе не считаю это непреложным законом, тем паче безальтернативным. Я просто вижу тенденцию. И эта тенденция дает право предполагать, что именно такой исход нормален, имеет право быть не как крах смысла жизни, но как крах буквы жизни. Именно: проходит образ мира сего, и таковая ситуация — закономерный как возможность вариант того. И потому не нужно того пугаться: идет, как предначертано. Все хорошо!»
Вестник РХД
Комментариев нет:
Отправить комментарий