У православной церкви был шанс повлиять на общество, но известный интерес к церкви, который был в 1990 годах, она использовала неправильно, сосредоточившись на возвращении церковных зданий. Так говорит отец Григорий Михнов-Вайтенко, приходской священник из Старой Руссы, который не находится сейчас на службе Русской православной церкви.По словам Михнова-Вайтенко, направить этот интерес на возращение и строительство храмов было проще и понятнее, чем взяться за трудную и ответственную работу по духовному воспитанию. В итоге сложилась противоречивая ситуация. В СССР в 1987 году было только 6893 действующих церквей, теперь их 30 675 и в них служит свыше 30000 священников. В опросах общественного мнения православными считают себя 86%. С другой стороны только 47% отвечают, что верят в Бога.
«В образе мышления живут советские стереотипы. Огромное количество людей утверждает, что они верующие и православные, но в то же время не понимает, почему нельзя желать, чтобы того негодяя убили», – описывает ситуацию Михнов-Вайтенко. Истинно верующих, по его мнению, немного не только в России но и по всему миру. «Менее, чем для 1% вера – по настоящему фундаментальная ценность. Истинно верующие – это те, кого со временем, через столетия назовут святыми.
По словам Михнова Вайтенко, церковь в СССР стала сферой обслуживания. «После того, как церковь поддержала государство во время войны, в 1943 году отношение к церкви смягчилось. Тогда задачу церкви сформулировали, как удовлетворение религиозных потребностей населения».
«Если народ хочет святить куличи перед Пасхой, дадим такую возможность. Если публика хочет, чтобы близким было хорошо в загробном мире – разрешим служить панихиды. И так далее. При этом можно не заниматься ни воспитанием, ни образованием».
Михнов-Вайтенко напоминает, что у человека есть потребность в чем-то святом. Тогда он идет в церковь, в которой какие-то профессионалы профессионально за деньги делают «красиво», как сформулировал в свое время поэт Владимир Маяковский.
«Церковь – это организация, которая удовлетворяет потребности. В размышления не надо углубляться, не надо интересоваться учением. Все просто. Мы платим, вы делаете, что вам следует делать. К сожалению, это всех устраивает. Никому не надо прикладывать усилия. Формируется отношение к церкви не на основе ее морального авторитета, а как к сфере обслуживания».
Критический взгляд Михнова-Вайтенко – отчасти семейная традиция. Его отцом был известный поэт Александр Галич, который был вынужден уехать из СССР в 1974 году. Михнов-Вайтенко закончил сначала ВГИК, по специальности «кинодраматургия», в 2003-2008 руководил религиозным телеканалом.
По мимо пожервований частных лиц, по словам Михнова-Вайтенко, финансирование церкви опирается на доходы от продаж и от церковной деятельности, потому что крещение, венчание, отпевания оплачиваются. В больших городах в каких-то храмах доходы могут быть значительные. То же касается храмов при кладбищах, но в сельских храмах доходов почти нет.
«Фирмам также дают указания поддержать церкви и монастыри. К тому же лет десять назад в государственный бюджет внесли пункт о реставрации памятников архитектуры. Многие храмы и есть памятники, и на их реставрацию выделялись большие деньги».
Большие доходы церкви могут иметь неожиданные источники.
«Никакое важное мероприятие на любом уровне не может проходить без участия церковных начальников. Если у церкви есть статус, будут и деньги. Доходит до смешного: например, на космодроме Байконур каждое освящение ракеты приносит церкви 170 тысяч рублей.
Формально государство и церковь в России разделены. Но все же, по словам Михнова-Вайтенко, у маленького внутреннего круга церковного руководства есть доступ в кабинеты президентской администрации, где обсуждаются государственные проблемы.
«В обсуждении, вероятно, есть какие-то споры, но в целом церковь и государство действуют, как единая корпорация».
По его мнению, в расстановке сил отражается фундаментальное отличие церквей Востока и Запада, которое описывают как цезарепапизм. Термин означает, что западная церковь отдалилась от государства, хотя в свое историческое время и стремилась взять светское государство в свои руки. Для восточной церкви была характерна противоположная ситуация, в которой на руководящее место церкви вставало государство.
«Мы переживаем в данный момент как раз эту стадию, обостренную».
Михнов-Вайтенко сожалеет, что церковь в России не стала такой же самостоятельной и движущей силой, как в Латинской Америке, где церковь в огромной степени повлияла на то, что общество гуманизировалось в течение жизни одного поколения.
«У нас церковь пыталась встроиться в систему государства, а не предлагала свое видение государственного устройства. После 1991 года церковь изменяла свою линию в соответствии с линией руководства страны».
Кое-кто считает церковь заменой идеологического отдела коммунистической партии. Приговоренный в СССР к заключению в лагерях, но ставший при Борисе Ельцине Народным депутатом отец Глеб Якунин говорил о православном талибане лет 15 назад. Имелись в виду шайки, которые были готовы вбить казацкими нагайками в асфальт, всякого, кто имел иное мнение, чем они.
«Сейчас к этой группе присоединились священноначальники, и это, конечно, очень плохо», – сетует Михнов-Вайтенко.
Примером может служить отношение к акции Пусси Райот и свежий случай, когда в Новосибирске запретили оперу Тангейзер. Ее современную интерпретацию сочли оскорблением чувств верующих.
«Когда в церкви организуют выражение своего мнения, хотя бы таким способом, как Пусси Райот, может последовать какая угодно реакция: и художественная, и политическая, и богословская. Когда в ответ государство возбуждает уголовное дело, которое ведет к сроку и лишению свободы, вот тут церковь должна сказать «Стоп!» и попросить проявить милость, а не доводить дело до реального приговора».
Этически ситуацию ухудшает то, что церковь, по словам Михнова-Вайтенко, не обращает внимание на преступления, которые совершают люди, находящиеся во власти.
Печальный пример – история с губернатором Южно-Сахалинска: его наградили церковным орденом, а через несколько дней арестовали как подозреваемого в многомиллионных хищениях.
По словам Михнова-Вайтенко, в церкви есть возможность быть в тени, поскольку контроль деятельности только внутренний, только сверху вниз. Общество, прихожане не знают, куда тратятся деньги. Это большой недостаток, поскольку порождает злоупотребления и отчужденность между священником и прихожанами, поскольку у них отсутствует общее дело.
Проблемы связаны отчасти с ситуацией в гражданском обществе, развитие которого по мнению Михнова-Вайтенко трудно предугадать.
«Гражданское общество должно объединить всех. Но церковь занимает свою нишу и при сегодняшнем положении дел не может из нее вырваться. Чтобы объединить всех, кроме красивых помещений и большого количества служителей церкви нужен авторитет. Мне кажется, если говорить не об отдельных служителях, а о церкви, как об институте, такого авторитета у РПЦ сегодня нет».
По словам Михнова-Вайтенко внутри церкви есть недовольные избранной линией.
«Большинство священнослужителей приходит в церковь в результате глубоких личных убеждений и испытаний. И особенность служения такова, что нельзя так просто уволиться».
По его мнению, церковь должна проявлять милость, и это не просто социальная задача, хотя многие западные общины сосредотачиваются на этом и такой помощью ограничиваются. «Милость такая, как это сформулировал в своих стихах Пушкин, где он призывал милость к падшим, это воспитывающая милость».
Известное и в Финляндии как миссионерское указание место из Евангелия от Матфея, где Иисус призывает своих учеников идти учить и воспитывать, связано, по мнению, Михнова-Вайтенко как раз с милостью. «Милость – это продолжение учения».
suomenkuvalehti.fi
Комментариев нет:
Отправить комментарий