Это спор непримиримых оппонентов РПЦ МП на темы «Государство и Церковь», «Христианство и коммунизм (или гитлеризм)», «Правда и ложь или добро и зло в нашей Церкви». Это спор не о 90-летнем прошлом, а о сегодняшнем и завтрашнем дне нашей Русской Православной Церкви.
Один из частных аспектов этих сложнейших и обширнейших тем: где пределы дозволенного компромисса христианской Церкви с государством, с коммунистами-большевиками – самыми крепкими, последовательными и беспощадными врагами Бога, Церкви и религии. Компромисса, до которого, по определению А.В. Карташева, «опустилась, в потёмках большевистского ада, и террористически загнанная и обезволенная часть епископата».
Компромисс, который родился в 1927 г., возмужал и окреп в 1943, слегка переболел в начале 1960-х, отнюдь не захирел и не «выброшен на свалку истории» сегодня, в конце 2015 года. Не нуждается ли в исправлении и дополнении ленинский декрет «Об отделении церкви от государства»? Церковь у нас всё та же. И епископат всё тот же.
Если г-н Владимир Легойда, например, полагает, что нечто всё же изменилось, то:
Когда?
Что?
По какой причине?
Эту абсурднейшую теорию и практику «симфонии» подъяремной христианской Церкви и государства воинствующих безбожников принято именовать сергианством. Термин крайне неудачный, но иного нет, этот прочно вошёл не только в околоцерковный обиход, но даже в речь историков-профессионалов.
Сергианцы твёрдо усвоили этические постулаты советского государства, сергианство – это христианство, «наглотавшееся советчины всласть». Согласно фундаментальной (разумеется, негласной, но общепринятой) сергианской доктрине, ни один член Церкви – от Святейшего Патриарха до лаика («верного») - никогда не обладал и ныне не обладает правом на правду. Цель безусловно оправдывает средства: цель – всё, средства (т.е. пути достижения цели) – ничто. Самая гнусная, бесстыжая ложь «ради спасения Церкви» не только не осуждается, но даже не обсуждается.
Апологеты сергианства до скрежета зубовного ненавидят этот термин. Как-то в конце 80-х гг. прошлого века в «Огоньке» был «круглый стол»: спорили, но вполне благожелательно, даже шутили и смеялись, пока один из нас, Андрей Бессмертный, не произнёс табуированное слово. Всё. За столом сидел ныне здравствующий Патриарх (тогда – архиепископ) Кирилл. Он хлопнул ладонью по столу, что-то гневно сказал, нас всех разъединили ледяные торосы. Ни один больше не слышал другого.
В 1965 г. в квартире А.В. Ведерникова в Плотниковом переулке, в пяти минутах ходьбы от Арбата, священник Николай Эшлиман читал своё знаменитое «Открытое письмо» Патриарху Алексию (Симанскому). Собралось человек десять. Строжайшая конспирация. Выпивали (весьма умеренно), закусывали, одобрительно кивали, соглашаясь, - единомышленники! – пока отец Николай не произнёс всё то же слово. «Молокососы! Щенки!» - закричал неизменно тактичный Анатолий Васильевич. – «Как вы смеете говорить о митрополите Сергии? Я его хорошо знал и писал о нём!» Расходились молча.
А.В. Карташев тоже близко знал митрополита Сергия. Он писал:
«Пример – капитуляция московских иерархов пред служением мировому коммунизму под предлогом будто бы обязательной для православия коллаборации с государством, безразлично каким по своей духовной сущности. Если такой соблазн богословской мысли и такого умопомрачающего церковного действия мог произойти с таким большим богословом и вместе с таким бескорыстным аскетом-монахом, как покойный патриарх Сергий (Страгородский), то что же говорить о преемнике его патриархе Алексии, и других. <…> Непростительно смешивать святое и нечестивое, благовоние фимиама и зловоние сероводорода, божье и дьявольское. Если такое смешение не показной самообман, то это болезнь совести, схождение с совести как сходят с ума. Это интервенция мистических тёмных сил в грешную человеческую жизнь, духовно не ограждённую от козней дьявольских. Словом, мы стоим пред страшным фактом потери различия добра от зла». (Православие в жизни. Нью-Йорк, 1953. С. 148)
Забыть о совести, утратить различие добра от зла, пожертвовать ради чего-либо правом на правду – означает поставить политику выше религии, сознательно и добровольно выйти за пределы церковного двора.
Большевикам было необходимо, чтобы попы стали советскими людьми, усвоили коммунистическую нравственность ради высших, благороднейших целей пожертвовали пустячком – правом на правду.
В июле 1927 г. митрополит Сергий и его Священный Синод негласно заключили с советским правительством обоюдовыгодную сделку: отдали «пустячок», получили взамен легализацию Церкви. Потом легализовавшие методично, год за годом, расстреливали легализованных. Сколько епископов было живо в 1927 г.? Сколько через семь лет, когда 14 (27) апреля 1934 г. по предложению митрополита Алексия (будущего Патриарха) Сергий был посажен на Патриаршую (!!!) Московскую кафедру «за мудрое руководство кораблём церковным» с особым титулом «Блаженнейший»? А ещё через семь лет, в 1941 г., - сколько епископов? Говорят – четыре: Сергий, Алексий, многолетний активный сотрудник НКВД Николай (Ярушевич) да «церковный власовец» Сергий (Воскресенский). Вот и вся «структура Церкви», которую сохранил «мудрый старец». А «пустячок» - право на правду – отданный большевикам по тому негласному конкордату, когда-нибудь кому-нибудь вернули?
Руководство «мудрого кормчего» неизбежно привело к тому, что все священнослужители, спасшиеся на том церковном корабле, стали не рабами, а лакеями, совслужащими в агентстве коммунистической агитации и пропаганды.
Все сергианцы все годы неизменно повторяют слова, напечатанные в «Новой газете» 26.10.2015:
«Подписание под жесточайшим давлением ОГПУ и с очевидными вставками, сделанными сотрудниками этой организации, Декларации в июле 1927 года было проявлением не коллаборационизма и сервилизма, но выбором такого компромисса с властью, который для выбравшего его предполагал путь мученичества через унижение и собственное попрание ради спасения Церкви».
Это столбовой путь «красных попов» обновленцев. Новомученики и Исповедники российские избрали диаметрально противоположный путь: путь правды.
«Православная Церковь не может по примеру обновленцев засвидетельствовать, что религия в пределах СССР не подвергается никаким стеснениям и что нет другой страны, в которой она пользовалась бы столь полной свободой. Она не скажет вслух всего мира этой позорной лжи, которая может быть внушена только или лицемерием, или сервилизмом, или полным равнодушием к судьбам религии, заслуживающим безграничного осуждения в её служителях».
Это «Послание к правительству СССР» соловецких епископов-исповедников обычно датируется маем того же 1927 г., что и паскудная сергиева Декларация. От неё, Декларации этой, за версту несёт ароматом ГПУ. Впрочем, сергианцы и сами о том злосмрадном запахе пишут. «Соловецкое послание», несомненно, - голос Церкви, ГПУ-шники его не редактировали.
Соловецкие епископы предложили нам три объяснения всем словам и поступкам сергианцев:
1. лицемерие
2. сервилизм
3. полное равнодушие к судьбам религии, заслуживающее.. и т.д.
Только три, четвёртого не дано. Соловецкие епископы, безусловно оставаясь лояльными гражданами Советского Союза, требовали для себя и для Церкви немыслимого, чем с первого дня октябрьского переворота не обладал ни один человек, - духовной свободы, права на правду.
«При таком глубоком расхождении в самых основах миросозерцания между Церковью и государством не может быть никакого внутреннего сближения или примирения, как невозможно примирение между положением и отрицанием, между да и нет, потому что душою Церкви, условием её бытия и смыслом её существования является то самое, что категорически отрицает коммунизм».
В вопросах нравственности, справедливости, права соловецкие епископы непоколебимо оставались в пределах церковной ограды.
Сергианцы, руководствуясь требованиями данного конкретного момента и конкретной исторической (политической) ситуации, вышли из «церковного двора», сделали в угоду советской власти всего лишь один шаг за пределы той невидимой ограды. Дальше всё сразу стало очень легко и предельно просто. «Ты мне позволь только лапочку на воз положить, а там уж я сама залезу».
В июле 1927 года митрополит Сергий и члены его Синода подписали Декларацию «с очевидными вставками, сделанными сотрудниками ОГПУ», пишут сергианцы. Всё. Через два с половиной года, в феврале 1930, их никто ни о чём уже не спрашивал: они стали холуями родного советского государства. «Мы, церковные деятели, с нашим народом и с нашим правительством», - гласила Декларация.
3 (16) февраля 1930 г. в газетах «Правда», «Известия», «Беднота» было опубликовано «Интервью с главой Патриаршей Православной Церкви в СССР Заместителем Патриаршего Местоблюстителя митрополитом Сергием (Страгородским) и его Синодом».
«Представители советской печати обратились с рядом вопросов к митрополиту Сергию и присутствовавшим при беседе членам Синода. На поставленные вопросы митрополит Сергий и Синод дали следующие ответы:
Вопрос: Действительно ли существует в СССР гонение на религию и в каких формах оно проявляется?
Ответ: Гонения на религию в СССР никогда не было и нет. В силу декрета об отделении Церкви от государства исповедание любой веры вполне свободно и никаким государственным органом не преследуется. Больше того. Последнее постановление ВЦИК и СНК РСФСР о религиозных объединениях от 8 апреля 1929 г. (н.ст.) совершенно исключает даже малейшую видимость какого-либо гонения на религию.
<…>
Вопрос: Соответствуют ли действительности сведения, помещаемые в заграничной прессе, относительно жестокостей, чинимых агентами соввласти по отношению к отдельным священнослужителям?
Ответ: Ни в какой степени эти сведения не отвечают действительности. Всё это – сплошной вымысел, клевета, совершенно недостойная серьёзных людей. К ответственности привлекаются отдельные священнослужители не за религиозную деятельность, а по обвинению в тех или иных антиправительственных деяниях».
Всё интервью, с первого слова до последнего, - такая же грубая беспардонная большевистская ложь. Под текстом интервью подписи митрополита Сергия и четырёх членов его Синода. В том числе Алексия (Симанского), с начала февраля 1945 г. – Святейшего Патриарха Московского и всея Руси, о котором писал А.В. Карташев.
Через восемьдесят лет секулярные историки выяснили, что никто митрополиту Сергию и членам Синода вопросы не задавал и они на вопросы, естественно, не отвечали. Весь текст интервью, все вопросы и ответы, сочинил по заданию Политбюро ЦК ВКП(б) председатель Союза воинствующих безбожников Е.Ярославский. Потом этот текст был отредактирован и дополнен И.Сталиным. Митрополит Сергий узнал, что он, глава Патриаршей Православной Церкви в СССР, отвечал на чьи-то вопросы из газеты «Правда».
Но через два дня, 5 (18) февраля 1930 г., в интервью иностранным корреспондентам, он заявил, что интервью давал он и его Синод:
«Вопрос: Какое количество священников было приговорено к тюремному заключению и к ссылке в 1929 г. и за какие проступки?
Ответ: По этому вопросу мы уже высказались в интервью от 16 февраля 1930 г. (н.ст.), данному представителям советской печати».
Пикантнейшая особенность всей истории в том, что 80 лет ни церковные, ни светские специалисты не могли отличить текст главного воинствующего безбожника Е.Ярославского от текста главы Патриаршей Церкви.
В 1942 г. Сергий опять подписал злобную клевету на всех Новомучеников Российских в книге «Правда о религии в России».
Впрочем, его преемник, Патриарх Алексий (Симанский), был таким же сергианцем: льстивым и лживым человекоугодником. 20 мая 1944 г. в «Письме Патриаршего Местоблюстителя, митрополита Алексия председателю Совета Народных Комиссаров маршалу Советского Союза И.В. Сталину» он писал о почившем митрополите Сергии:
«Нам, его ближайшим помощникам, близко известно и его чувство самой искренней любви к Вам и преданности Вам, как мудрому, Богопоставленному Вождю (это его постоянное выражение) народов нашего великого Союза. Это чувство проявлялось в нём с особой силой после личного его знакомства с Вами 4 сентября минувшего года. Не раз приходилось мне слышать от него, с каким чувством он вспоминал об этом свидании и какое высокое, историческое значение он придавал Вашему, ценнейшему для нас, вниманию к церковным нуждам».
Сергианцев первых 25 лет невозможно оправдать, но легко понять: «никто из нас не герой», нельзя требовать от людей массового героизма. Пока был жив И.Сталин, любому человеку каждую минуту грозили лесоповал, ссылка за Полярный круг, браунинг. Понять сергианцев последующих шестидесяти лет несравненно сложнее.
Что заставляло, например, чрезвычайно умного, всесторонне одарённого митрополита Никодима (Ротова) всю жизнь бессовестно лгать в нашей стране и за рубежом? Никодим был большим сергианцем, чем сам митрополит Сергий.
Хорошо знавший Никодима архиепископ Василий (Кривошеин) вспоминал:
«Хочу упомянуть об одном эпизоде, самом по себе незначительном, но интересном для характеристики митрополита Никодима и усвоенной им советской привычки говорить ложь без всякой к тому необходимости, даже не замечая того и не помня (я не говорю здесь о публичных высказываниях, не соответствующих действительности, их можно если не оправдать, то по-человечеству понять и извинить…» (Архиепископ Василий (Кривошеин). Воспоминания. Н.Новгород, 1998. С. 314) О подобных эпизодах, когда Никодим «заврался», близкие ему люди рассказывают постоянно. Обычный советский функционер. В нашей Церкви их принято именовать сергианами. Хотя, повторю, термин кажется мне неудачным.
«Можно отметить ряд серьёзных вопросов, из-за которых у нас возникали с ним трудности. Во-первых, его советофильские высказывания. Все эти восхваления «Великой Октябрьской» нас, конечно, глубоко огорчали и как таковые, и потому, что наносили ущерб доброму имени Русской Православной Церкви и являлись препятствием к воссоединению с ней отколовшихся от неё частей. То же можно сказать и о так называемой миротворческой деятельности Московской Патриархии, до мелочей следующей за всеми изгибами советской внешней политики (вроде борьбы с пресловутой конвергенций). <…>
Несравненно более печальны и опасны были попытки как-то с христианской точки зрения идеологически оправдать атеизм и революцию. <…> Сюда же относится и пресловутое «октябрьское богословие», о котором я уже говорил: рассматривать октябрьский переворот как величайшее событие в истории христианства, какое-то новое откровение Божие, подобное Воплощению. Такого рода статья была напечатана митрополитом Никодимом в ЖМП» (Там же, с. 328-330)
Одно несомненно: все сергианцы – советские люди. Оттого и всё. Все нынешние болезни РПЦ МП.
Священник Георгий Эдельштейн
Воскресенский храм с. Карабаново
Костромская епархия РПЦ МП
11 ноября 2015 года.
Комментариев нет:
Отправить комментарий