среда, 25 марта 2015 г.

"Перечитывая заново мировую культуру". О. Георгий Чистяков об о. Александре Мене.

Перечитывая заново мировую культуру 

(Выступление на вечере памяти о. Александра Меня,
22.01.2000 г)

Среди произведений французской литературы XIX в. есть одно оставшееся не переведенным на русский язык. Это — «Гений христианства» Шатобриана. Книга была написана после французской революции, после начала реставрации, и адресована она читателю, который в условиях массового атеизма, разрушения церквей, жесточайшего террора уже забыл, что такое христианство. Шатобриан в своей книге не говорит о Евангелии, он даже не касается проповеди Иисуса — он пишет только о богослужении, об архитектуре, музыке, поэзии и т.д., он приводит тексты молитв, песнопений. Шатобриан возвращает своего читателя в атмосферу христианства.


Эту же задачу решал и о. Александр, когда писал свои книги, обращаясь к людям, которые жили при советском строе. Но он справлялся со своей задачей гораздо лучше Шатобриана, который был человеком нецерковным, секуляризованным. Отец Александр — как священник, пастырь, как человек глубочайшей веры, как писатель и ученый — ставил себе гораздо более глубокие задачи. Он обращался к своему читателю, имея в виду не только тех, кто был его современником, но и тех, кто будет жить лет через 15-20 после него. И это одна из его заслуг.

В своих книгах о. Александр аккумулировал все свои знания, опыт веры, писательский дар. Свт. Василий Великий говорил о себе, что для проповеди Евангелия он использовал всю греческую литературу, всю тысячелетнюю греческую культуру, все интеллектуальные богатства языческой культуры. И о. Александр тоже использовал все свои знания и вкладывал их в свои книги. Но не только это: он как бы перечитывает заново всю мировую культуру, пересказывает ее для читателя, размышляя о том, что накоплено человечеством за тысячелетия, с точки зрения христианской веры. К таким обобщениям его читатель 10 лет назад еще не был готов.

Не надо забывать, что вырос о. Александр в уникальных условиях. Он читал богословскую литературу, потому что вокруг него были учителя и пастыри — его старшие современники, — которые знали, любили, умели читать эту литературу, которые сохранили знания и представления о мире с дореволюционных времен. Но в своем поколении, я не побоюсь этого сказать, он был единственным, кто обладал такими познаниями и имел такой интерес к религиозной, богословской литературе. В старшем поколении, безусловно, таких людей было немало. Могу вспомнить Льва Ивановича Красовского: ему 87 лет, он на 20 лет старше о. Александра; незадолго до войны его посадили за чтение Вл. Соловьева. Или, скажем, люди младшего поколения, например, Сергей Сергеевич Аверинцев. Но поколение между Красовским и Аверинцевым было совершенно лишено всех этих знаний и не могло даже интересоваться этим. Отец Александр резко выделяется на фоне своего поколения. Он действительно один, он — уникален.

Разумеется, если бы не его умение направить все свои познания на проповедь, вычленить главное и сконцентрировать на нем внимание читателя, он не был бы выдающимся религиозным писателем, ученым, исследователем. Это одна часть его «я». Второе, и это еще более важно, что он — священник, пастырь. Он был прежде всего священником, который обращался к своему читателю с огромной любовью и опытом веры. Его книги не имели бы такого воздействия, если бы он не служил много лет священником в Новой Деревне.

Главное, пожалуй, заключается в том, что и то и другое было нераздельно в его личности.

Книги о. Александра, за исключением тех, что изданы в Брюссельском издательстве, стали выходить после его смерти. И люди, которые уже прочитали их по первому разу 7—8 лет назад, теперь возвращаются к ним, воспринимая их по-новому. Сейчас интерес к книгам о. Александра возрождается во всем мире с новой силой, — особенно к семитомнику «В поисках Пути, Истины и Жизни».

И еще одно, как мне кажется, важное и характерное обстоятельство. Те люди, которые узнают о. Александра по его книгам, начинают любить его как человека — не только как мыслителя и писателя, но, прежде всего, как пастыря. И это все по той же причине: потому что писатель не отделим в нем от священника, ученый — от пастыря. Он вкладывал в свои книги очень много своего личного чувства, своего понимания, своей веры. Например, книги о. Георгия Флоровского, замечательного писателя и выдающегося богослова, также читаются многими людьми, но о самом о. Георгии из этих книг узнать ничего невозможно, для этого нужно читать воспоминания о нем близких людей, письма и т.д. Что же касается о. Александра Меня, то, читая его книги, даже впервые, многие люди устанавливают с ним личную связь, ощущают присутствие его личности, начинают чувствовать его как человека. При этом его книги дают им реальные знания — знания не устаревающие.

Комментариев нет:

Отправить комментарий